Там все было по-другому. Это понимаешь в первые же дни. Вокруг тебя были другие люди. Они выглядели так же как и те что на гражданке, но что-то в них было не так. Каждый из них добровольно решил поставить на кон свою жизнь. Каждый был готов умереть в любое мгновение. И почти каждый был готов с такой же легкостью убить. Эта готовность словно подсвечивала их изнутри.

Дальше я не слушал. Фраза звучала на украинском. И фраза была слишком сложна для шутки. Я сверлил взглядом точку во лбу смотрящего, чтобы сознание не разлетелось в разные стороны. Он продолжал говорить. Голова превратилась в степь, в центре которой одиноко покачивалась граната. Я начал не спеша тянуться за ней.

- Оторвалась.
- Кто?
- Голова, кто!

Фома с Бардаком рассмеялись. Вслед засмеялись мы с Седым.

Вся рубашка и брюки в крови Седого и немного в моей собственной. Я никогда не ощущал столько крови на себе. Почти всю дорогу я пытаюсь придумать описание ее запаху. У меня не получается ничего кроме "медицинский", "химозный". Но это все не то.